19 октября 2004 г.
Автор: Сергей Гаранин (garans)
Английский я изучал и изучаю главным образом «для себя».Начал его изучать довольно поздно – в 38 лет. В это время я более-менее «стоял на ногах» - защитил диссертацию и мог обеспечивать свою семью без значительного напряжения.
Правда, в это же время начался развал СССР, науки и переход к стихийному рынку со всеми его плюсами и минусами. Поэтому на этом фоне моё изучение английского, вероятно, смотрелось как уход от реальной жизни – в то время продавец в продовольственном киоске стал получать больше профессора, то же самое и о коммерческой системе преподавания английского – по зарплате учитель могла поспорить с директором нашего НИИ.
Но, к стыду своему, я действительно изучал английский из соображений повышения культуры, чего моя первая преподавательница на курсах никак не могла понять – она думала, что я так стараюсь, потому что хочу эмигрировать в США или устроиться на работу преподавать язык. И даже приглашала меня работать вместе. К сожалению, я был увлечён и не смог оценить по-достоинству её предложение :) Дело прошлое.
Так вот, на курсах я многого не приобрёл, хотя преподаватель была профессионалом – закончила переводческий факультет Мориса Тореза, работала переводчиком (правда, в основном с индийцами) и преподавала на курсах гидов-переводчиков.
Правда, она тоже несколько уставала – группа была сверхразношёрстная, некоторые люди пары слов связать не могли. Представляю, насколько ей всё это надоело. Но, как говорят переводчики, мани кьюре (кьюэр, если точнее).
Да. Так вот, гораздо больше я получил сам, проработав Эккерсли. Я английский и в школе изучал, и в Бауманском (технический перевод), но знал его достаточно плохо, обучение было в основном формальным (тысячи). С завистью глядел и слушал «крутых» однокурсников, окончивших спецшколы и для которых занятия в институте были слишком лёгкими, ерундовыми. Они постоянно шутили друг с другом типа «вот тайм? Сач мач?»
Эккерсли я осилил со второго захода, (во второе лето в отпуске на даче). В первый раз бросил – неинтересно было.
Потом я загорелся и решил выучить язык как следует.
Самым слабым у себя я считал малый словарный запас, который не позволял мне эффективно читать книги.
Например, при чтении рассказов Джека Лондона, мне приходилось выписывать по 20-30 слов на страницу. Это было очень выматывающим занятием, но без этого я вообще не мог ничего понять. Если к этому добавить бесконечные языковые комментарии, которые давались к этой и другим (например, Пигмалиону) книгам, которые (комментарии) составляли почти половину от содержания, то преодолеть эту языковую преграду было непросто.
Поскольку такое повторялось практически с каждой книгой, я решил придать своим занятиям некоторую систематичность и научность. Решил изучать и выучивать наиболее часто встречающиеся слова.
Я уже писал на этом сайте, что я обратился к толковым словарям для отсталых детей и эмигрантов, а потом к словарям для старшего школьного возраста. Как итоговый я взял русско-англо-русский 20-тысячный словарь Ахмановой и доучивал слова из него.
Насколько это эффективно – сказать трудно.Что теряется в таком процессе – это связь с контекстом, идиоматические обороты и коллокации. Правда, в книгах они не так уж часты.
В итоге мне удалось за три года добиться такого уровня, при котором на странице встречалось в среднем не более 1 незнакомого слова.
Дальнейшее изучение таким способом стало неэффективным – если слово не находилось в 20-тысячном словаре, то оно как правило не находилось и в 50-тысячном (Мюллера).
В это время мне повезло – удалось съездить в составе группы русских преподавателей на 4,5 месяца за рубеж на стажировку в Европу. Для экономии на переводчиках (лекции читались на английском) требовались преподаватели со знанием английского (кроме всего прочего).
В Европе (Германии, Голландии и позже во Франции) проблем с английским не возникало – мы знали язык не хуже других преподавателей и лекторов. Лишь два-три человека из иностранцев владели быстрым флюент-английским - те люди, которые систематически общались с носителями.
Зато в Ирландии нас ожидало страшное разочарование. И не только потому, что мы чаще всего не понимали ирландцев, но также потому, что мы не понимали телевидения и радио. Казалось, вот-вот и всё станет ясно, нужна лишь небольшая подстройка слухового и речевого аппарата. Ведь в Москве мы практически понимали Би-Би-Си и Си-Эн-Эн (тогда их можно было смотреть по утрам по телевидению на английском языке).
Но нет. Всё окончилось плачевно – психика устала и перестала почти вообще воспринимать телевидение. Зато общение с людьми стало полегче и при внятном выговаривании 100 процентное понимание было скорее правилом, чем исключением. И это за 3 недели.
Что такое ирландский акцент – я тогда не знал. Только однажды, когда один специалист мне стал объяснять про tin wire, имея в виду thin wire и я долго глядел на него в соответственном состоянии, я понял, что что-то здесь не чисто.
Гораздо позднее, когда я услышал разговор молодых ирландца и англичанина между собой и не понял ни слова, а потом ходил подавленный в течение 2-х дней, я понял что такое – аутентичный английский.
Понял также, что изучать английский (и просто иностранный) за рубежом – сильное напряжение для психики. Кроме иностранного языка тебя окружает непривычная обстановка, постоянное непонимание людей как твоего языка, так и твоих привычек. Отсутствие человека, с которым можно просто словом переброситься, приводило в раздражение (мы жили среди иностранцев). Окружающими это воспринималось как сексуальная проблема совместно с отдалением от семьи. Когда мы, преподаватели, снова собрались вместе – были очень рады друг другу, хотя часто и завидовали друг другу и недолюбливали друг друга прежде.
Поэтому решил доучивать английский, и прежде всего устный, в России.
Но это оказалось не так просто.
Классический английский и американский воспринимался достаточно просто, а песни и впоследствии фильмы – с огромным трудом, да и то не полностью.
В это время происходили дополнительные трудные для преподавателей перемены в экономике и мне пришлось менять место работы, хотя на старом месте я продолжал работать на пол-ставки. В это время в течение года ходил на бесплатные курсы английского языка мормонов. Безусловно, ребята стремились привлекать людей в свою веру, но в принципе им было всё равно – «солдат спит, а служба идёт» (но они не спали и не халтурили). Они проводили по 2 года на миссии в России.
Сначала было трудновато, но через пару месяцев стал понимать их на 100 процентов, пока они не переходили на разговор друг с другом с использованием диалекта и сленга. Тогда я понял, что они могут говорить, как в школе учат – правильно выговаривая, а могут – как между собой общаются – сленг, намёки, обрывки слов и фраз, понять которые без определённых знаний невозможно.
Я просил их потренировать меня в таком языке, но они не были уверены, что это нужно. А обычные «правильные» занятия стали неинтересны. Кроме одного человека, который с детства общался с канадцами, наши учащиеся были слабые во всех отношениях и «тормозили». Этот молодой человек владел быстрым английским (на мой взгляд неправильным) и мог порой «схватывать» лучше, чем я.
В результате возросших нагрузок на работе (в т.ч. по вечерам) и потери интереса на занятиях я стал заниматься время от времени самостоятельно дома. Покупал фильмы на английском на Горбушке. Титров вначале не было. Текст двух фильмов (Гамлет и Ромео и Джульетта) полностью восстановил и позже нашёл некоторые неточности в титрах.
Вскоре (3 года назад) стал приобщаться к Интернету – fluent-english, study.ru, efl.ru.Совмещал изучение языка с участием в работе проектов и форумов. Затем стал выходить на американские и английские сайты и общаться с носителями.
Знание языка помогает мне свободно читать профессиональные (программирование, логистика) и художественные тексты, общаться с иностранцами и носителями на форумах.
Немало людей мне помогли, возможно, что кому-то помог и я.
В целом, к сожалению, нужно подтвердить, что «знание умножает скорбь» (меньше знаешь – крепче спишь), но, возможно, это человеку необходимо.
|