277
удовольствием; можно было по нечаянности написать охотно, и это двусмысленно перекликнулось бы с разговорами об охоте и охотниках. Принц отвечает коротко, серьезно: “Я бы рад”. И вот настал час разлуки. Маленький принц жалеет огорченного Лиса. Но невозможно перевести буквально: Ах, я заплачу! (Вообще во французской, в английской речи Ah и Oh звучат не так сильно, потому и встречаются чаще, по-русски же выходит слишком сентиментально либо чересчур выспренно, впечатление получается обратное - читателю становится смешно.) И вздох убран в ремарку: - Я буду плакать о тебе, - вздохнул Лис. А дальше, особенно если сделать Лисицу (в женском роде), пойдут, пожалуй, сварливые взаимные попреки, некая семейная сцена: - Ты сама виновата. Я не желал тебе зла (или, чуть менее буквально: я желал тебе только добра), но ты захотела, чтобы я тебя приручил... - Конечно. - Но теперь ты будешь плакать. - Конечно. - Вот ты ничего и не выиграла! - Нет, выиграла... Да, в подлиннике gagner, но немыслимо передавать это буквально, одним из первых по словарю значений, получится душевная грубость. А ведь интонация совсем иная. И вернее идти “от противного”: - Ты сам виноват... Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно, ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил. - Да, конечно. - Но ты будешь плакать. 277
|