279
большие, а удавы слишком опасны. Но у автора не случайно единственное число. Ребенок не обобщает, для него существует только один, вот этот, слон и один, вот этот, удав. То же относится и к рассуждению о том, что значит приручать: не приручать вообще, а как это приручить? Не вообще создавать - а именно сейчас, вот в этом, нынешнем случае создать узы? Потом в сознании читателя оно само собою обобщится, но спрашивает Принц по-детски - конкретно. Сказка печальна, ведь она о разлуке. Сдержанно, но грустно говорит Летчик о своем маленьком друге: “Слишком больно вспоминать, и мне нелегко об этом рассказывать”. Не только фонетика не-не заставила поменять местами эти слова: при ином, не столь гладком порядке, они и звучат более отчетливой грустью: нелегко мне... Но и о звуках тоже нельзя забывать. Если, к примеру, строка вдруг загудит и зажужжит: “Но тут же мужество вернулось к нему”, меняешь тут же на тотчас. Перед первой встречей со змеей Маленький принц не увидел в пустыне ни души и подумал, что залетел по ошибке не на Землю, а на какую-то другую планету. Но тут (если переводить буквально) в песке шевельнулось колечко лунного цвета. Как было избежать рифмы, которая вовсе ни к чему? Все перестановки казались нарочитыми. И не сразу нашлось решение: “...шевельнулось колечко цвета лунного луча”. И так - строка за строкой, год за годом. Непременно тянет снова что-то править, доделывать, 279
|