271
“Прошу детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый - мой самый лучший друг. И еще: он понимает все на свете, даже детские книжки. И, наконец, он живет во Франции, а там сейчас голодно и холодно. И он очень нуждается в утешении. Если же все это меня не оправдывает, я посвящу свою книжку тому мальчику, каким был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит. Итак, я исправляю посвящение: Леону Верту, когда он был маленьким”. Из восьми “это” осталось четыре, из шести “взрослых” тоже четыре: по два в начале и в конце. И из четырех “оправданий” осталось только одно да глагол “оправдывает”. Неточно? В подлиннике иначе? Да, но, право же, у переводчика тоже есть оправдание. Ибо, опустив или заменив несколько слов, которые в подлиннике звучат легко и просто, а по-русски тяжеловесно и искусственно, он, думается, верней передал чувство и настроение. По-русски вышло бы длинно, коряво и непоэтично: “Мой рисунок изображал удава, переваривающего слона” - естественней (тем более в рассказе о детстве): “Это был удав, который проглотил слона”. Буквально пришлось бы перевести: “Взрослые посоветовали мне бросить изображения удавов...”, но в сказке лучше обойтись без этой конструкции: “не рисовать больше удавов...” “Круглыми от удивления глазами я уставился на это видение” - формально все правильно, в подлиннике есть и apparition и des yeux tout ronds d’étonnement, можно при желании перевести даже “выпучив глаза от удивления”. Но по-русски это было 271
|