140
как это можно и нужно сделать. А нечуткий загубит самую трагическую страницу. Развязка хорошего романа, развязка бурной судьбы. Человек умирает. Смутно, в полубреду воспринимает он окружающее; обрывки ощущений - мучительная боль, жажда - перемежаются обрывками мыслей, воспоминаний... И вот как это выглядит в переводе: “Ему больно. Он ранен. Очевидно, он жертва какого-то несчастного случая... Он хочет поднять руку - руки в кандалах... ему хотелось бы попить еще... ему больно. У него болит все... очевидно, о нем позаботились, перевязали его раны. И вдруг одна мысль пронизывает его дремлющий мозг. Ему ампутировали ноги. Какое значение имеет это теперь. Его ноги... Ему хотелось бы знать...” “Ему больно” и “его ноги” - снова и снова повторяются эти слова на нескольких страницах и вкупе с канцеляризмами начисто разрушают впечатление. А ведь эту смертную муку надо передать по-русски так, чтоб за душу хватало. И правдивей вышло бы, дай переводчик все это изнутри. Хотя бы так: Больно. Он ранен. Наверно, случилось какое-то несчастье... Поднять бы руку – руки в кандалах... Попить бы еще. Больно. Болит все: рот, ноги, спина... Видно, о нем позаботились, перевязали раны. Внезапная мысль пронизывает дремлющий мозг. Ему отняли ноги! Теперь уже все равно (или - не все ли равно?). Ноги... Надо бы узнать... Другая книга, совсем иная картина, мысли и чувства в ином ключе: бешеная скачка, погоня, человек едва не погиб. У автора дословно: “Как он потом рассказывал, ему пришло 140
|