215
только в незнании языка. Переводчик глух к мысли и к характерам, он не понимает, что эти люди так говорить не могут. Но бывает бестактность не случайная, можно сказать, злонамеренная. Иной автор, чувствуя, что из-под пера выходит нечто суховатое и скучноватое, пытается “оживить” страницу при помощи развязности. И нередко развязность оказывается оборотной стороной канцелярита. Из статьи серьезного критика: “...одним из счастливцев, успевших поприсутствовать при собственном посвящении в классики, выглядит (такой-то)”. Сказано мудрено и в то же время с неким приплясом. А затем появляется “преходящая” “полоса шатких самообольщений”, которая (у такого-то) “была и вовсе краткой и отмечена скорее головными поползновениями обратить необходимость в добродетель”. Неужели не слышно, что слова эти прямо-таки шипят друг на друга? “Головные поползновения”! Что это - острота? Или “художественность”? И дальше: “...обрыв религиозной пуповины, которая прикрепляла умы к некоторому средоточию... смыслов Вселенной, нес в себе, помимо обретенной самостийности, и свои утраты”. Или: “...самые дерзновенные чаяния сбываются понарошку, карнавально...” - сочетается ли это? О друг мой, Аркадий, не говори красиво... А порой суховат и скучноват зарубежный автор, и для “оживления” прибегает к отсебятине, к той же развязности переводчик. Если переводчик все же одаренный, то он сочиняет и дурачится не сплошь. Лишь кое-где мелькнет залихватское, чуждое авторской 215
|