85
Вечером, после первого трудового дня, утомленный жарой, я поспешил распластаться на постели, предварительно раскрыв окна в поисках прохлады. Спал я недолго. Проснулся от непрекращающегося зуда и от невероятного количества мелких летающих существ, которые наслаждались незащищенной кожей белого человека. Следующие ночи пришлось спать под противомоскитной сеткой и при закрытых окнах. От духоты спастись не удалось. Так рассеялась сказка о «Лазурном береге» в Африке. Ночи под Аккрой я вспомнил несколько лет спустя на Байконуре, нашем космодроме, накануне прибытия де Гол-ля. Стояла еще большая жара, чем в Гане, где близость океана не позволяла ртутному столбику термометра переходить за отметку +33°С, а в гостинице для космонавтов не было ни одного номера с кондиционером. Типичная ситуация в великой стране, совмещающей огромный научный и материальный потенциал крупнейшей ядерной державы с бытовыми условиями глухой африканской провинции. Поскольку нашу работу в Гане превратить в курорт не удалось, я не очень протестовал, когда глава нашей делегации, в то время первый секретарь Татарского обкома КПСС, Ф.А. Табеев предложил мне отправиться с ним в Аккру на прием, который устраивал президент Ганы, известный африканский лидер Кваме Нкрума. Татарский руководитель, которого я сопровождал, оказался кандидатом наук и неплохим специалистом в экономике. От него я узнал много интересного о тех реформах, которые проводились на селе в Татарии и о небедной жизни, по словам Табеева, татарской деревни. На приеме он невольно оказался под моей опекой: ему пришлось не только прибегать к моей помощи для общения с присутствующими, но и консультироваться по вопросу о съедобности некоторых блюд. Ритуал приема выполнялся неукоснительно. Во главе стола в нужную минуту появился президент Ганы. Несмотря на жару, он был в черном костюме и при галстуке, так же были одеты и его приближенные, некоторые из которых почему-то позволили себе пренебречь носками, но не лакированной обувью. Президент поклонился гостям, которые уже сидели за столом, и занял свое президентское место. На столе кроме приборов ничего не было, но в ту же минуту бесшумные лакеи поставили в маленьких тарелочках первую закуску. Она была тут же уничтожена. Вслед за ней появлялись перед гостями и исчезали поочередно еще несколько изысканных блюд, с каждым из которых отпивался глоток белого вина. Время от времени звучали речи, восхвалявшие новую Гану и ее президента, которые я шепотом переводил своему шефу. Превозносились социалистический путь и подлинная демократия, воцарившаяся в стране благодаря ее президенту. Между тем страна начинала испытывать экономические трудности. Главный продукт экспорта — какао-бобы, отправлялся в социалистические страны в обмен на оружие и сельскохозяйственные машины, которые поставлялись в полном комплекте, включая, в некоторых случаях, и навесные орудия для снегозадержания. Что касается демократии, то ее отдельные атрибуты оказались действительно поразительными. В этом я убедился на другой день, когда оказался в гостях у корреспондента «Правды» Коровикова. Его корпункт располагался в скромном домике, а угощал он нас экзотическими фруктами, которые произвели бы фурор в Москве. Угощения на стол ставил не хозяин корпункта, а его слуга — пожилой человек, молча выполнявший свои обязанности. В 5 часов дня он вдруг поклонился, показал на часы и простился с нами. Только после этого Коровиков объяснил, что гостям прислуживал первый секретарь райкома правящей в стране партии. Оказалось, что все партийные функционеры Ганы выполняли свои обязанности на общественных началах: у них не было ни зарплаты, ни привилегий. Поэтому они и были вынуждены зарабатывать на жизнь, трудясь на производстве или в качестве прислуги. Впрочем, эти атрибуты демократии не спасли Кваме Нкруму: через несколько лет он был низложен и закончил свои дни вдали от родины. Пока же он восседал во главе стола и следил за строгим соблюдением ритуала. Только после последней запланированной смены блюд он встал, поблагодарил присутствующих и скрылся за ближайшей дверью. 85
|